Глазков Юрий - Робинзон
Юрий Николаевич ГЛАЗКОВ
РОБИНЗОН
Лам и без того был худ, а тут еще эта авария, лишившая его пищи,
взятой со своей планеты и, главное, витаминов, в которых так нуждался его
организм.
Выход на орбиту вокруг планеты был обычным, исследование поверхности
тоже дело нехитрое - рядовая планета, да и только. Лам выбрал самое тихое
место планеты - высокие горы, где встреча с людьми была маловероятной. А
встреча с ними была нежелательна, так как Лам должен был скрытно изучить
этот труднодоступный район для будущей базы на этой планете.
- И так много там болтают о наших прилетах, и что за народ, так и
лезут на глаза, так и хочется им кому-то помочь, сколько раз говорил - не
лезьте, не мешайте, сами, без вас разберутся, и так уж вас, пройдох, за
богов принимают, молятся, задрав головы вверх, и думают черт знает чего,
сложат руки и чего-то просят, просят, послушали бы, что они про богов
говорят, обхохочешься: то им воды дай, то урожая, то сделай так, чтобы
жена родила... А что там говорить, не суйтесь на глаза, и все тут! -
напутствовал перед каждым полетом Главный Командор.
Спуск прошел благополучно, горы были все ближе и ближе, и тут Лам
совершил ошибку. Он увидел гнездо огромных птиц и заложил крутой вираж,
чтобы сделать снимок. Но не справился с управлением и зацепился за вершину
горы; что-то ярко вспыхнуло, где-то сзади его аппарата сильно тряхнуло, и
внутри натруженно загудело.
, - подумал Лам и понял, что беды не миновать. Он
успел приткнуть аппарат к крутому склону, выпрыгнул из него, а аппарат,
покачавшись, рухнул в пропасть, распадаясь на отдельные винтики, болтики,
приборы, заклепки и просто на крупные куски. Провода развесились на острых
камнях. Ламу стало до слез жалко своего верного друга, прилетевшего за
тридевять земель, а он, Лам, так глупо его разрушил. С аппаратом пропало
все: синтезаторы пищи, связь со своей планетой и надежды на возвращение.
Лам представил себе, как его пытаются найти прилетевшие соотечественники,
и ужаснулся: ни связи, ни маяков - ничего у него нет и сделать ничего
подобного он не сможет. Как дать о себе знать? Как найдут его? Вопросы
оставались без ответа. В мыслях его возникали высоченные маяки, светящие
ярким светом в ночи, но тут же эта мысль угасла: Лам живо вспомнил первые
впечатления, глядя на планету с высоты орбиты, - ночную темноту
периодически разрывали ярчайшие сполохи электрических разрядов. Нет, маяк
никто не увидит, дело это дохлое. Старинное средство - костер, но на этой
планете так много вулканов, извергающих огонь, дым и пепел, что и эта идея
сразу же умерла в беспокойном мозгу Лама.
Лам бродил в горах, но это были трудные тропы. Он спустился вниз, в
долины и встретил там полуголых людей. Он научил их календарю, научил
отвоевывать землю у лесов, научил строить каменные обсерватории,
рассказывающие о движении Солнца, Луны и планет, и храмы, ориентированные
по странам света. Он надеялся, что гигантские каменные сооружения заметят
с орбиты его братья и ринутся сюда. Он ждал их и надеялся, ждал их
долго...
У родились два сына, а с неба так никто и не сошел. Часто
стоял Лам на вершине храма Солнца и с тоской смотрел в небо, там
мелькали иногда блестящие точки, выделывавшие крутые траектории, и
исчезали где-то за горизонтом... к Ламу никто не прилетел. А тут еще
начались ссоры между вождями, и междоусобные войны погубили храмы, поля;
заросли, джунгли поглотили гигантские сооружения. Все стало как прежде -
зеленое море джунглей как одеяло укутало з